Новые встречи

На одном музыкальном вечере внимание Шопена привлекла красивая молодая женщина. Густые темно-каштановые волосы свободно падали на плечи, глаза большие, черные, на губах мягкая, добрая улыбка. По ее мужскому костюму он догадался, что это знаменитая французская писательница Жорж Санд. Настоящее ее имя было Аврора Дюдеван, однако в широких кругах она была больше известна по своему псевдониму.

Подобно Гюго и Бальзаку Жорж Санд в своих рассказах и романах выражала сочувствие страдающим и обездоленным людям, горячо верила в необходимость переустройства несправедливых социальных отношений. Сурово осуждая жестокость и деспотизм аристократов, она с глубоким сочувствием описывала людей из парода, подчеркивая искренность, прямоту и сердечность своих героев.

При более близком знакомстве Шопен убедился, что молодая писательница была разносторонне одаренным человеком: прекрасно рисовала и пела, неплохо играла на фортепиано. И всегда была готова слушать хорошую музыку.

<<Она проникновенно смотрела мне в глаза, пока я играл,-- записывает в своем дневнике Шопен. -- В моих глазах отражались ее глаза: темные, странные, что они говорили? Она облокотилась на пианино, и ее ласкающие взоры отуманили меня... Она меня любит... Аврора, какое очаровательное имя!>>

Любовь Жорж Санд была для Шопена великим счастьем, которое ему подарила судьба. Недавняя сердечная рана Шопена еще не зажила. Всякое воспоминание о пережитом вызывало острую боль.

Немало горя до встречи с Шопеном перенесла и Жорж Санд. Несколько лет назад она рассталась со своим недалеким и деспотичным мужем. Ради того, чтобы обрести независимость и стать писательницей, она вынуждена была согласиться на разлуку с детьми. Несколько лет ее сын Морис и дочь Соланж жили на попечении отца, человека грубого и малообразованного.

Теперь положение коренным образом изменилось. Сделавшись знаменитой романисткой, Жорж Санд добилась развода и забрала детей к себе. Она сама занималась их воспитанием и обучением. Большую часть года Жорж Санд жила в своем любимом поместье Ноан и лишь часть зимы проводила в Париже.

Состояние здоровья Шопена внушало Жорж Санд серьезные опасения. В начале 1838 года он снова перенес серьезное легочное заболевание. По мнению докторов, больному следовало пожить на юге. В перемене климата нуждался и Морис. Так родилась идея поездки к Средиземному морю. Только не в Италию, не в места, облюбованные туристами. Хотелось пожить в глуши, насладиться нетронутой природой. По совету кого-то из друзей Жорж Санд остановила выбор на острове Майорка у берегов Испании.

Несмотря на октябрь, в южном французском порту путешественников встретило горячее солнце. Морской переезд до Барселоны оставил неизгладимое впечатление.

И вот они на Майорке, в городе Пальма. Знойное солнце, горячие краски юга, пышная тропическая растительность ошеломляют их. Трудно представить, что в Париже осенняя слякоть.

Письмо Шопена к близкому другу Юлиану Фонтане дышит радостью жизни: <<Я в Пальме, среди пальм, кедров, кактусов, оливок, апельсинов, лимонов, алоэ, фиг, гранатов... Небо, как бирюза, море -- как лазурь, горы -- как смарагды, воздух -- как на небесах. Днем солнце, жарко, все ходят в летнем. Ночью отовсюду раздается пение, звон гитар. Огромные балконы, увитые виноградными лозами, дома в арабском стиле...>>

Под лучами южного солнца Шопен первое время забыл о болезни. Совершал пешком длительные прогулки, катался па ослике, загорел.

Но скоро наступила пора проливных дождей. Домик, где они жили, сразу просырел. Шопен жестоко простудился, кашлял. Полагая, что у него чахотка, хозяин дома отказал постояльцам в квартире. Куда было деваться?

Помещение нашлось только в старом заброшенном монастыре на гребне горного хребта. Здание окружала самшитовая роща. Неподалеку расположилось кладбище, заросшее стройными кипарисами. По вечерам было жутко. Густой туман обволакивал окрестности, проникал в сырые и холодные кельи монастыря. Печей там не было.

Уединенная жизнь в горах была поэтична, но таила много неудобств. После проливного дождя дорогу размывало, доставлять продукты становилось трудно. Кухарка была неумелой и плутоватой. Жорж Санд приходилось стряпать самой. А ведь нужно было еще и заниматься с детьми, ухаживать за больным Шопеном. Для литературной работы оставались лишь ночные часы.

Большой радостью было прибытие пианино, присланного издателем Плейелем из Парижа. Теперь Шопен мог заняться сочинением. Очередным творческим заданием было создание цикла 24 прелюдий, изложенных (как и в знаменитых сборниках прелюдий и фуг Баха) во всех тональностях мажора и минора.

Очень многое из этого цикла уже существовало, например, две небольшие трагические пьесы, а также бурная драматическая прелюдия, возникшие под впечатлением известия о поражении польского восстания. Вместе с тем в некоторых пьесах этого цикла нашли отражение непосредственные впечатления от романтического быта на Майорке.

Однажды Жорж Санд с сыном отправилась в город для закупки продуктов. Моросивший с утра дождь превратился в сильнейший ливень, потоки вышли из берегов. Возница отказался ехать к монастырю и высадил незадачливых путников посреди дороги. Пришлось брести по скользкой крутой тропинке, шагать по колено в воде. Зная, что Шопен будет тревожиться, Жорж Санд, насколько возможно, торопилась, но дорога была трудная и опасная. К тому же совсем стемнело.

Измученный тревогой за близких, Шопен играл удивительную по глубине и своеобразию пьесу. <<...Увидя нас входящими, он с громким криком вскочил из-за инструмента и сказал с растерянным видом: <<Ах, я знал, что вы умерли...>> Он был словно в бреду. Потом сознался, что видел сон, и не различая более сна от действительности, он как будто задремал... Он видел себя потонувшим в озере, тяжелые, ледяные капли мерно падали ему на грудь>>, -- вспоминала позднее Жорж Санд.

Как только немного улучшилась погода, Шопен и Жорж Сайд поспешили вернуться во Францию. Морской переезд был нелегким, все время штормило. По прибытии в Марсель Шопен почувствовал себя очень плохо. Доктора запретили ему продолжать путь. И, конечно, трехмесячное пребывание на юге Франции принесло больному больше пользы, чем романтическая жизнь на негостеприимном острове, да еще в сезон зимних дождей. Постепенно здоровье Шопена восстановилось, и в июне 1839 года вся семья была уже в Ноане. <<Деревня прекрасна -- соловьи, жаворонки>>, -- писал друзьям Шопен.